Сегодня в Париже будет покончено с отцами и отцовством: депутаты нижней палаты Национального собрания должны окончательно утвердить закон о биоэтике, который в числе прочего позволит всем одиноким женщинам и лесбийским парам получить доступ к ЭКО (разумеется, за счет казны, ведь три попытки экстракорпорального оплодотворения всем желающим стать матерями-одиночками или матерями, состоящими в однополых союзах, оплатят налогоплательщики).Стоит отметить, что действие закона будет распространяться не только на гражданок Франции, но и любых женщин, легально (то есть имеющих ВНЖ) находящихся в стране. Закон о биоэтике, входивший в программу Макрона, тогда еще кандидата на пост президента, изменит, и в гораздо большей степени, чем закон, легализовавший в 2013 году однополые браки, структуру французского социума.

Собственно, для этого его и принимают. Несмотря на мощное сопротивление защитников ценностей традиционной семьи, сторонники нынешнего президента Франции (начиная с министра здравоохранения и заканчивая депутатами от его, как многие поняли, существующей лишь номинально и на бумаге партии «Вперед Република!») и, разумеется, многочисленные ассоциации ЛГБТ+ сумели де-юре упразднить в стране институт отцовства. Прогрессисты настаивают, что семья, в которой ребенка воспитывает гетеросексуальная пара, соединенная узами любви, взаимной поддержки и нежности, — не что иное, как навязанный социокультурный, «патриархальный», как они его называют, конструкт, который не соответствует нынешним реалиям. Эти реалии предполагают, кстати, отказ и от пола, и от гендера, и от связанных и с тем и с другим особенностей жизненного поведения.

Сто шестьдесят пять «флюидных» (а может, и больше) гендеров, «полиаморность», отвержение всего, что находится в рамках устоявшейся общественной морали, — вот что сегодня значится в первых пунктах повестки дня тех, кто намерен полностью изменить фундаментальные ценности общеевропейского общества. И Франция должна, по их представлению, показать всем пример «открытости и свободы». Когда восемь лет назад общество дебатировало вопрос легализации однополых браков, основной тезис тех, кто поддерживал ЛГБТ+, состоял в том, что отсутствие официального марьяжа есть фундаментальное нарушение прав и дискриминация людей по отношению к их сексуальной ориентации. Цифры, которыми располагает INSEE (Национальный институт статистики и экономики Франции), говорят нечто иное: : из примерно двухсот тысяч официальных браков, которые регистрируются ежегодно в стране (данные за 2019-й, допандемийный год), лишь шесть тысяч — однополые. Это сколько? Примерно три процента? Второй тезис прогрессистов — официальный брак дает возможность однополым парам удочерять или усыновлять детей. Например, люди состояли много лет в гетеросексуальных союзах, потом поняли, что они совсем не этого ждали от жизни, ушли от прежних супругов, вступили в однополые браки, но от предыдущих марьяжей остались дети, и их вновь образованные гомосексуальные пары мечтали, как они говорили, усыновить или удочерить. Однако в Гражданском кодексе Франции (его еще называют Кодексом Наполеона) до сей поры вполне недвусмысленно говорится о том, что прежние биологические и фамильные связи прерывать запрещено, и у ребенка вплоть до 29 июня 2021 года не могли быть, например, две матери и один отец или два отца и одна мать.

Закон о биоэтике этот принцип подвергнет ревизии, и у будущего ребенка могут быть две матери и один отец. Точнее, его теперь надо называть «донор спермы».

Или у ребенка будет одна мать и один «донор спермы» — или несколько, в зависимости от количества попыток и количества использованных пробирок.Это — новый рубикон, который переходят сторонницы и сторонники «прогрессивных ценностей» в войне с теми, кого они считают своим врагом. Это белый (цвет кожи в данном случае — важнейший маркер) гетеросексуальный мужчина. Именно против этого врага на протяжении последнего десятилетия в Европе в целом и во Франции в частности ведется война на уничтожение. Война, в которой хороши все средства — в том числе книги под названием «Я ненавижу мужчин» известной эссеистки Полин Арманж или «Гений лесбийства» еще более радикальной Алис Коффен. А еще мощная кампания в СМИ, уличные манифестации и, разумеется, сфера культуры — кинематограф не остается безучастным, пропагандируя, как еще его называют, «женский взгляд», продвигая идею «мира без мужчин». Дамы вроде Арманж и Коффен — частые гостьи медиа, они охотно делятся своими соображениями о том, почему, собственно, белых гетеросексуальных мужчин нужно «сбросить с корабля современности». Выступая с уничижительными инвективами, данные дамы палят по цели из всех орудий, правда, при этом они охотно оставляют в своих атаках брешь: ни они сами, ни их заединщицы и сторонницы никогда не упоминают о мужчинах с иным — кроме как белым — цветом кожи и с иным, нежели у самих активисток, культурным, образовательным и прочим бэкграундом. Говоря о медиа, нужно заметить, что у закона об однополых браках был, несмотря на всю ненависть к этому слову, «отец».

Это Пьер Берже, мультимиллионер, крупный бизнесмен и многолетний сожитель знаменитого кутюрье Ива Сен-Лорана .Именно Берже пообещал предыдущему обитателю Елисейского дворца Франсуа Олланду в обмен на принятие закона об однополых браках безоговорочную поддержку прессы (Берже был в тот момент основным акционером газеты Le Monde), а также артистической общественности и парижской интеллигенции. Не говоря уже о крупных финансовых вливаниях в избирательную кампанию тогда кандидата Олланда. Президент-социалист обязательство свое выполнил. Французский триколор заиграл всеми цветами радуги. Но на достигнутом Берже не остановился: за несколько месяцев до смерти благословил и Макрона, заявив, что это «прекрасный кандидат» и что он гарантирует ему поддержку. В том числе и деньгами. «Эммануэль и Брижит — мои давние друзья, я готов им полностью содействовать», — сообщил он зимой 2017 года, когда Макрон остро нуждался в деньгах на кампанию, остро настолько, что был вынужден заложить в качестве гарантии по кредиту свои парижские апартаменты. Всем известно, что политиков сегодня на высшие посты в странах «всего цивилизованного мира» выдвигают элиты, у которых, разумеется, есть экономические интересы.

Но Франция в данном вопросе решила продемонстрировать свою исключительность. Ее элиты, продвигая на президентский пост вначале Олланда, а затем и Макрона, решили заложить для достижения своих целей будущее нескольких поколений маленьких французов, погрузив тех в созданный социальный проект. Вначале лишив детей понятий «мать» и «отец» (в документах, которые нужно подписывать в любом детском учреждении, больше нет упоминания мамы и папы, а есть «родители» или «опекуны»), а затем и вовсе отказав им от понятия отцовства. И лишив отца. Разумеется, при этом решения принимающие и решения такие продвигающие вполне счастливы в своих гетеросексуальных союзах, скрепленных не только в мэрии, но иногда и в церкви, они воспитывают детей в полном соответствии с каноническими социальными и культурными, «патриархальными» нормами. И в общем в частной жизни совершенно не против традиций, включая платьица и банты для девочек и брюки и рубашки для мальчиков. Правда, исключительно для своих дочерей и для своих сыновей. Остальные же могут вступать в полиаморные отношения, заказывать сперму по интернету , например, в Дании , оплодотворяться с помощью пробирки и воспитывать будущих детей в одиночестве.

Полноценная семья нынче даже по меркам Франции становится роскошью, товаром класса люкс, и те, кому промыли мозги «ценностями свободы и флюидных гендеров», могут уже записываться на ЭКО, заявил глава Минздрава Франции Веран, сам отец двоих детей.Хотя месье Веран и разошелся с женой, по детям он скучал во время карантина настолько, что предложил своей экс-супруге привезти их в Париж, переведя на дистанционное обучение.Если это не первостатейное лицемерие, то что тогда лицемерие?